Фанфикс.ру rain_dog - Летучий корабль

И когда я вижу пирата, стоящего сейчас в шортах и в футболке в дверном проеме, я понимаю, какой же я все-таки наивный дурак. Потому что на нем не просто футболка… Черная футболка без рукавов, с будто надорванным воротом и имитацией неаккуратных стежков… Та самая, которая так нравилась мне в магазинчике у приветливой Ружицы. Та, что меня просил померить старый англичанин… Та, черт побери, которая так подойдет одному его знакомому. Это же не может быть просто совпадение?

- Это же не может быть просто совпадение, Северус? — сразу же спрашиваю я его, не тратя времени на утренние приветствия, и не давая ему возможности задавать мне вопросы о том, как я себя чувствую.

- Ты о чем?

- Футболка, — просто говорю я, — та самая футболка. Откуда она у тебя?

- А если я сейчас спрошу «какая та самая»? Что ты будешь делать? — он подходит ближе и останавливается в паре шагов от меня. И улыбается, гад, глядя на меня, все еще лежащего в постели, с высоты своего роста.

- Расскажу тебе трогательную историю о том, как я познакомился здесь с одним почтенным старичком, который говорил мне о том, что он историк, что трудится, будь он неладен, в местных архивах. Как он чуть ли не каждый день дул минералку у нас в ресторане. Как расспрашивал меня о жизни… Северус, зачем? Какого черта ты за мной следил? Какого… ты напялил сейчас эту футболку? Это что, смешно?

Мне кажется, он еле сдерживается, чтобы не рассмеяться — у него даже губы дрожат. Сейчас он спросит, с чего это я так раскудахтался из-за какой-то ерунды. Скажет, ну, следил, дальше что?

- Следил. Что в этом такого?

Он все же садится рядом со мной, хотя я сейчас, наверное, напоминаю ему ощетинившегося ежика — так же смешно топорщу иголки, осталось еще засопеть и свернуться клубочком.

- Я, как ты изволишь говорить, напялил эту футболку… Гарри, — он смотрит на меня и продолжает улыбаться, — рано или поздно мне бы все равно пришлось признаваться. Думаю, то, что я некоторое время изображал для тебя Патрика Робертса — самое незначительное из моих прегрешений.

- А их так много?

- Ну, я же в твоих глазах всегда был исчадьем ада — приходится соответствовать.

Я продолжаю дуться, по крайней мере, все еще делаю вид. Но если честно, я не могу на него обижаться. Просто я ведь … я так ждал его, а получается, что он уже целый месяц был в двух шагах от меня, разговаривал со мной, кормил мороженным в Цавтате, рисовал мне эмблему Майбаха на салфетке. Своего Майбаха… Это он помог нам с Драганом сдвинуть с места Росинанта, и это он лил воду на мои грязные руки, смывая с них пыль. Что тут обидного? Но зачем?

- Северус, зачем? И вообще, как ты узнал, что я здесь?

- Тебя выдали твои друзья, — просто говорит он.

- Надеюсь, под пытками?

- Нет, совершенно добровольно.

А чего я ожидал? Ведь я зачем-то написал то самое письмо. Все-таки хотел, чтобы меня нашли? Нет, хотел, чтобы нашел именно он… Действительно, к чему теперь возмущаться? И пират тем временем отправляет меня умываться, обещая рассказать все за завтраком.

- Они показали тебе то письмо, да? — спрашиваю я минут через десять, устроившись повыше на подушках с чашкой чая и кусочком кекса — все равно больше в меня сейчас ничего не полезет. И смотрю на него, не отрываясь — мне кажется, за то время, пока мы не виделись, он совершенно не изменился. Или нет, что-то есть, но я пока не могу понять, что именно. Почти такой же, каким он был на Кесе.

- Разумеется, они показали мне письмо, Гарри. Потому что устраивать спасательную экспедицию в тот момент им было явно не под силу. Да и они, думаю, мало чем могли бы помочь.

- Поэтому миссия по моему спасению была возложена на тебя?

- Ну, надо признать, что у меня есть по этой части практически профессиональные навыки. Твоя Грейнджер носилась по дому с младенцем на руках и причитала, а Уизли пыхтел, почти как ты сейчас, разрываясь между желанием защитить тебя от меня — мерзкого ублюдка и невозможностью ничего для тебя сделать, так как толку от него, прости, конечно, довольно мало.

Он делает глоток кофе из своей чашки, опять чему-то улыбается. И не сводит с меня глаз, будто боится, что, стоит ему отвернуться — и я вновь растворюсь, кану в небытие улиц неведомых городов…

- Ты приехал сюда примерно месяц назад…

- Сначала я отправился в Загреб, прямо в тот же день, разумеется, под оборотным, ждал тебя в машине около университета, видел, как ты выходишь оттуда с этим твоим Драганом, ехал за тобой по улице…

- Я ничего такого не заметил…

- А ты, если честно, вообще мало чего замечаешь, что немало облегчает миссию по твоей поимке. Ешь давай, — командует он, замечая, что я в большей степени налегаю на чай, чем на кекс, осыпающий крошки на белую простыню. — Я провел там пару дней — просто, чтобы убедиться, что ты в порядке.

- А почему ты не подошел ко мне?

- Вот представь себе, что было бы, если бы подошел. Боюсь, дальше события развивались бы по тому сценарию, о котором мы говорили с тобой вчера — я хватаю тебя, вопящего, за руку, сажаю в машину, ты сопротивляешься, кричишь, что никуда со мной не поедешь, что я ломаю тебе всю жизнь. Так?

- Так, — вынужден признать я.

- Ну вот, поэтому пришлось проявить определенную осторожность — сидеть в совершенно немыслимом виде под бугенвиллией в вашем ресторане…

- Приезжать по ночам на машине к моему дому…

- А, это ты все же заметил… Не обижайся, Гарри, — мягко продолжает он, — я не хотел тебя обидеть. На самом деле я просто не знал, как мне подойти к тебе, не знал, что сказать тебе, боялся напугать…

- Вспугнуть ты меня боялся, охотник, — ворчливо говорю я.

- Можно и так сказать.

Он не спорит. Я и забыл, что хищники могут подолгу сидеть в засаде, только, похоже, на этот раз опасаться когтей и зубов мне не нужно. Еще вчера, когда мы были в клинике, да и потом, когда он сидел со мной и гладил мои волосы, у меня появилось странное ощущение, раньше совершенно мне неведомое. Что я больше не один… Странно, я дожил до двадцати четырех лет, абсолютно не понимая, что это такое. А вот вчера, когда он не позволил выстричь мне дурацкий клок волос над ухом в клинике — как будто все изменилось…

Он забирает чашку из моих рук, чуть поворачивает голову, чтобы поставить ее на столик, полоска света, просочившаяся сквозь неплотно задернутые шторы, падает на него… И я невольно протягиваю руку к его волосам, по-прежнему собранным в хвост. Тогда, на пиратском острове, на Кесе — я еще всегда этому удивлялся — у него не было ни единого седого волоса, но вот теперь… Нет, если не присматриваться, то он по-прежнему черен, как ворон, только вот теперь в его оперении очень много серебристых ниточек.

- Северус, у тебя…

- Заметил, — отзывается пират, вновь поворачиваясь ко мне. А потом, глядя мне прямо в глаза, вдруг спрашивает очень серьезно: — Гарри, а тебе когда-нибудь приходилось хоронить любимого человека?

- У тебя кто-то умер, Северус?

— Ты у меня умер, глупый, — отвечает пират, а я смотрю на него и даже не сразу понимаю, ЧТО только что услышал.

На самом деле тот день, когда я слышу совершенно невероятное признание Северуса, становится началом моего выздоровления, хотя наш разговор за завтраком… я даже не знаю, как мне быть. С одной стороны эта безумная слепящая радость, разгорающаяся с каждым мгновением все сильнее — он любит меня! Он сам сказал! Он любит! И всегда любил, и ему плевать на магию, плевать на то, что я теперь совершенно обыкновенный маггловский парень, не маг, не герой — никто, как он сам говорил когда-то! А так как у меня все на лице написано, он прекрасно видит эту искрящуюся радость, наклоняется, целует мои восторженные глаза, я обхватываю его за шею, боюсь лишний раз вздохнуть — только прижимаюсь губами к тонким полоскам шрамов чуть выше ключиц — следам змеиных зубов. И в тот момент, когда я так ясно различаю эти тонкие белые рваные зигзаги… как удар, оплеуха… Я в ужасе отстраняюсь от него, вглядываюсь в его все еще смеющиеся глаза:

- Северус, но я же… я же сделал все это не для того, чтобы отомстить тебе… Я не хотел, я просто не мог там больше жить, понимаешь, там для меня совершенно ничего не было, все пустое, не мое… я не хотел.

Его пугает эта мгновенная перемена в моем лице:

- Гарри, успокойся немедленно. Не вздумай себя винить, ты что? Мне вообще не надо было ничего говорить тебе…

«Как не надо? Ты же только что сказал, что …», — я даже мыслить связно не могу.

- Северус, я тогда совершенно не думал ни о ком — ни о тебе, ни о сэре Энтони, ни о Драко… Понимаешь, я просто не мог иначе. Меня… словно затягивало, будто я должен был сделать это, должен был умереть вот так.

- Прекрати немедленно, — он прижимает меня к себе крепко-крепко, так что, мне кажется, я чувствую сейчас каждую клеточку его тела, — ты ни в чем не виноват, все получилось так, как получилось. Если ты станешь винить себя — что тогда делать мне?